Гламурные кандалы, или Как Николай I подарил подданным светский тренд
В 1826 году, когда декабристов готовили к этапу в Сибирь, над ними решили учинить дополнительную, символическую экзекуцию: надеть ножные кандалы. Для простых заключённых это не было обязательным — железо на ногах мятежников должно было подчеркнуть особую тяжесть их вины перед троном.
Но тут возникла техническая, а затем и эстетическая дилемма. Обычные кандалы заклёпывались наглухо, железным гвоздём. Однако декабристам — дворянам, офицерам — по какой-то прихоти начальства или по тайной жалости тюремщиков, решили сделать послабление: разрешили снимать оковы на ночь. Значит, нужен был замок.
Парадокс вышел разящий: с одной стороны — ужесточение наказания, с другой — неслыханная для каторжника поблажка. В Петропавловской крепости подходящих замков не нашлось, и перепуганные надзиратели кинулись в ближайшие хозяйственные лавки.
А в лавках тех, как на зло, царила особая мода. Юные барышни хранили свои девичьи секреты — альбомы, любовные записки, локоны — в изящных сундучках, запертых на крошечные замочки-сердечки с кокетливыми гравировками: «Кого люблю — тому дарю», «Замок сей крепок, как любовь моя», «Люби меня, как я тебя».
Именно такие замочки, пахнущие духами и романтическими вздохами, и были срочно закуплены для оков государственных преступников. Представьте картину: мрачные своды каземата, звенящие кандалы и на них — миниатюрный разукрашенный замочек с признанием в вечной любви.
Абсурд достиг апогея. Декабристы, люди острого ума и язвительного юмора, не могли упустить такой подарок судьбы. Они тут же принялись дразнить своих стражников: «Ох, и признались же вы нам в чувствах, господа надзиратели!» Самые дерзкие просили передать послание императору Николаю Павловичу: «Не забудьте доставить государю наш ответный любовный привет!»
Но история на этом не закончилась. Она совершила головокружительный кульбит из трагедии в фарс, а из фарса — в светскую хронику.
Когда срок ношения кандалов истёк, многие декабристы не пожелали с ними расстаться. Вериги были перекованы ювелирами в памятные кольца, браслеты и медальоны. Эти «сибирские сувениры» дарили матерям, сёстрам и жёнам, последовавшим за ними в изгнание.
И тут случилось невероятное: на гламурные «кандальные украшения» вспыхнула бешеная мода в высшем свете. Светские львицы, чьи мужья, возможно, и подписывали приговоры, наперебой скупали эти реликвии, оправляли их в золото и осыпали бриллиантами. Носить на балу браслет, выкованный из оков государственного преступника, стало символом модной сентиментальности и политической фронды. Спрос стал так велик, что даже появились искусные подделки.
Так железо, предназначенное для унижения, силой духа, иронии и абсурда эпохи превратилось в изысканный аксессуар и символ стойкости. В одном российском музее, например, хранятся знаменитые "браслеты" князя Одоевского — немые и изящные свидетели того, как история иногда пишет свои сюжеты пером самого едкого сатирика.