Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: комментатор
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Приговор ей был объявлен 22 ноября 1950 года . 23 ноября ее расстреляли...Суда в отношении Мирры Железновой не было вовсе. Вот что пишет дочь Мирры в своей книге «Мою маму убили в середине XX века»: «4 июня 1950 года случилось невероятное: мне передал записку от мамы паренек, явно служивший внутри Лефортовской тюрьмы. Я не знаю других таких примеров, не обижусь на тех, кто не поверит мне, но это было. В записке мамы, обращенной к отцу и ко мне, полной любви и страдания, были и такие слова: "Обвинения, предъявленные мне, чудовищны. Я ничего не подпишу, и значит, мы никогда не встретимся". Она ничего не подписала, в ее деле – два листка: протокол допроса от 20 мая 1950 года и – смертный приговор».
Ровно 70 лет назад, Мирру Железнову расстреляли без суда и следствия за публикацию списка имен 135 евреев, ставших Героями Советского Союза. В послевоенные годы в СССР упрямо замалчивали роль евреев в победе над фашистской Германией. Мало того – замалчивали эту тему и во время войны: распускались слухи, что евреи под разными предлогами уклоняются от участия в боевых действиях на передовой, что они отсиживаются в тылу и воюют лишь на так называемом «Ташкентском фронте». Порой доходило до того, что родственники еврейских солдат под гнетом такой дезинформации просто не верили письмам, в которых те рассказывали об участии в той или иной битве.
Этой теме был отчасти посвящен и второй пленум Еврейского антифашистского комитета, состоявшийся в марте 1943 года. Тогда Илья Эренбург принял решение собирать документы и материалы, которые легли бы в основу «Черной книги» – о фактах уничтожения евреев нацистами, и «Красной книги» – о мужестве еврейского народа в борьбе с фашизмом. Как известно, «Черная книга», вызвав на себя разрушающий гнев партийной верхушки, была впервые опубликована на русском языке лишь в 1980 году в Иерусалиме. «Красная книга» так и не увидела свет. Лишь за один материал, перечисляющий фамилии 135 евреев со званием Героя Советского Союза, под репрессии попали десятки людей.
Основной виновник – журналистка Мирра Железнова, опубликовавшая этот список, была расстреляна без суда и следствия. Список был опубликован в середине 1945 года и перепечатан европейской и американской прессой. Несмотря на то, что все данные были получены Миррой на основании официальных запросов из государственных источников, ей было предъявлено обвинение в разглашении военной тайны.
Не только к евреям на войне была явлена несправедливость. Ко многим. К миллионам! Нельзя было представлять к званию Героя чеченцев, ингушей, немцев, крымских татар, корейцев, карачаевцев, черкесов, калмыков… Всех сынов и дочерей репрессированных народов.
Надя Железнова (дочь Мирры Железновой) рассказала об одном преступлении – как убили ее маму. Книгу посвятила своим детям и внукам. Эпиграфом взяла слова из записной книжки Соломона Михоэлса: «Жизнь всегда старше смерти, хотя бы на одну жизнь. Ибо, если бы не было жизни, нечему было бы умирать».
Данными, за которые расплатилась жизнью Мирра Железнова, сейчас открыто пользуются историки, а имя мужественной журналистки есть на памятнике жертвам сталинских репрессий в Иерусалиме.
23 ноября 1902 года родился еврейский «отец» зеленых беретов Аарон Бэнк. Проживший 101 год Бэнк начинал спасателем на пляже, в 40 лет пришел в УСС (прообраз ЦРУ), в 1944-м был заброшен во Францию для командования операцией по захвату Гитлера, а в 1952 году создал и возглавил первое в мире армейское подразделение спецназначения.
Будущий диверсант родился в Нью-Йорке в 1902-м, рано лишился отца и был воспитан мамой, зарабатывавшей на жизнь преподаванием иностранных языков и фортепиано. В ревущие 1920-е подрабатывал спасателем и инструктором по плаванию на Лонг-Айленде — и, казалось, нашел свое призвание. На склоне лет Аарон не без удовольствия вспоминал, как зиму проводил на Багамах, а летом отправлялся в Биарриц на юге Франции, где работал старшим спасателем. «Это была шикарная жизнь», — резюмировал пенсионер. Отчасти она продолжилась и в тревожные 1930-е — симпатичный и атлетически сложенный американец много времени проводил в Европе, где научился бегло говорить по-французски и по-немецки.
Когда уже вовсю шла Вторая мировая, 39-летнего Бэнка призвали в армию США. Сколь ни далек был его прежний образ жизни от суровой военной дисциплины, Аарон окончил офицерские курсы и получил звание младшего лейтенанта. Учитывая возраст командира, его направили в Форт Полк, штат Луизиана офицером по тактической подготовке в железнодорожный батальон. Ничто не мешало лейтенанту отсидеться на глубоком американском юге до конца войны, но в 1943-м ему попалось на глаза объявление о наборе добровольцев со знанием иностранных языков для «особых заданий». Так он познакомился с вербовщиками Управления стратегических служб (OSS), на основе которого в 1947-м было создано ЦРУ. Новобранцу предстоял длительный учебный курс, включавший обучение приемам партизанской войны, диверсиям и саботажу, прыжкам с парашютом и т.д. Благодаря прекрасной спортивной подготовке, 42-летний Бэнк оказался в числе лучших и был приписан к департаменту специальных операций.
Его боевым крещением стала операция Jedburgh, проведенная разведками США и Британии во второй половине 1944 года. Около сотни диверсионных групп были сброшены над оккупированной нацистами Францией, чтобы установить контакты с Сопротивлением и обеспечить связь с союзными войсками. Командиром одной из таких групп, действовавшей в южном департаменте Лозер, был Аарон Бэнк. Выдавая себя за гражданских лиц, американцы помогали лидерам Сопротивления формировать партизанские отряды, бойцы которых взрывали мосты и линии электропередач, а также устраивали засады на немецкие колонны. Все это происходило на фоне вторжения войск антигитлеровской коалиции в южную Францию. Из некоторых населенных пунктов группе Бэнка с французскими соратниками удавалось вытеснить немцев еще до подхода регулярных частей.
В декабре 1944 года на американского диверсанта возложили невероятную миссию: завербовать и подготовить 175 антифашистов из числа немецких военнопленных, и высадиться с ними в австрийских Альпах под видом горнострелковой роты вермахта. Конечная цель операции «Железный крест» выглядела крайне амбициозно — пленить Гитлера и высших нацистских бонз, которые, ввиду наступления союзников, планировали укрыться в резиденции фюрера в Берхтесгадене в Баварских Альпах. Группу захвата учили штурмовать здания, ликвидировать охрану и эвакуировать свою «добычу» для последующего суда. В специальном тренировочном лагере в Сен-Жермене добровольцам (дезертирам вермахта, военнопленным, идейным антифашистам) платили шестьдесят центов в час и обещали выплату компенсации семье в случае смерти. «Железный крест» отменили в последний момент, когда стало ясно, что Гитлер уже не появится в Берхтесгадене, поскольку американские войска прорвались на этом участке. К тому же, многие из добровольцев были коммунистами, и в Штатах, как полагал Бэнк, опасались их участия в столь деликатной миссии. «Я никогда в жизни не плакал, но чуть не разревелся, когда мне сообщили об отмене операции», — вспоминал Аарон в интервью The Times в 1993 году.
После падения Берлина капитана забросили в джунгли Французского Индокитая — для освобождения сотен европейцев из японских лагерей. Здесь он сблизился с основателем Компартии Индокитая и будущим президентом Вьетнама Хо Ши Мином, которого очень ценил. На тот момент цели США и боровшегося с японцами Хо, несмотря на идеологические разногласия, совпадали. Вскоре, правда, отношения Запада с повстанцами испортились, а официальный Париж даже обвинил Бэнка во враждебной пропаганде и симпатиях к местным националистам. Тем не менее, Аарон справился с заданием, обнаружив 165 интернированных французов в районе Вьентьяна.
Вернувшись в Европу, 45-летний офицер, наконец, женился. Его избранницей стала гражданка Люксембурга Кэтрин Вагнер. Девушка владела пятью языками и работала переводчицей в Висбадене, где шло следствие по делам нацистских военных преступников. Увидевший ее впервые Аарон, желая привлечь внимание незнакомки, сделал стойку на руках. 4 августа 1948 года они поженились и отправились в медовый месяц на Французскую Ривьеру. Вскоре пара уехала в Соединенные Штаты, но главу семейства ждала новая командировка — в Корею, и должность заместителя командира воздушно-десантного полка.
В 1951-м его отозвали в Вашингтон, назначив главой отдела специальных операций в Управлении психологической войны при министерстве обороны. Именно Бэнку Пентагон поручил создать и укомплектовать оперативное подразделение, название которого было придумано значительно позже. Задачи, однако, были сформулированы сразу: «проникновение по суше, морю или воздуху вглубь оккупированной противником территории и …проведение операций спецназа с упором на партизанскую подготовку». Так Аарон приступил к главному делу своей жизни, за что много лет спустя удостоился абзаца в военной энциклопедии. Ядро будущих «зеленых беретов» составили десять человек, обладавшие достаточной подготовкой — сам полковник, его заместитель и восемь рядовых — добровольцев. Летом 1952-го первая 10-я группа воздушно-десантного спецназа начала тренировки в Форт-Брэгге, Северная Каролина. Цифра 10 должна была ввести в заблуждение потенциального противника, предполагавшего наличие у американцев еще девяти подобных групп. Вскоре подразделение насчитывало уже более сотни солдат и офицеров — главным образом, ветеранов УСС и бывших десантников.
В том же году армия профинансировала создание сил специального назначения общей численностью 2300 человек. Как отмечал Бэнк, «спартанские стандарты, постоянная готовность к выполнению сложнейших миссий… добровольное принятие опасностей, выходящих далеко за рамки служебного долга, сделали 10-ю группу подразделением с наибольшим боевым потенциалом в вооруженных силах». Полковник предложил своим бойцам носить береты в качестве знака отличия, предложив три возможных цвета на выбор: фиолетовый, винно-красный или зеленый. В 1954-м зеленый берет стал частью униформы спецназа, но вскоре армейское начальство запретило этот головной убор. Лишь в 1962-м президент Кеннеди официально разрешил армейскому спецназу носить «берет, мужской, шерстяной, ружейно-зеленый, армейский оттенок 297». Как вспоминал Бэнк, JFK «утвердил зеленый, поскольку был ирландцем».
Сам полковник вышел в отставку в 1958 году, поселившись в Капо Бич в Южной Калифорнии, где работал начальником службы безопасности жилого комплекса. В начале 1970-х он обратил внимание на проблемы безопасности атомной электростанции близ городка Сан-Клементе. У АЭС дежурил один охранник с пистолетом, которого легко мог «снять» любой боец спецназа, устроив диверсию национального масштаба. От ветерана отмахнулись, но после шума, поднятого в СМИ, Комиссия по ядерному регулированию обязала все атомные электростанции в США выполнить рекомендации Бэнка. С тех пор миллиарды долларов были потрачены на меры антитеррористической безопасности, включая создание выездных группы реагирования и возможность удаленного аварийного отключения АЭС.
До глубокой старости Бэнк сохранял прекрасную спортивную форму, ежедневно проплывая несколько миль в Тихом океане. На пенсию он вышел в 85 лет. Тогда же вышла первая его книга: «От УСС до зеленых беретов: рождение спецназа». В 1993-м увидел свет документально-художественный роман «Железный крест», написанный в соавторстве с Эрвином Натансоном. Автор бестселлера «Грязная дюжина» Натансон в интервью The Times назвал Аарона национальным достоянием. «Он был изысканным джентльменом и выдающимся солдатом, — отмечал писатель. — Наверное, в этом кроется противоречие, но Бэнк соответствовал обоим определениям».
В 2000 году Аарон и Кэтрин переехали в дом престарелых. В 97 лет в присутствии высших командиров спецназа полковник был удостоен медали «За выдающиеся заслуги», добавив ее к длинному списку своих наград. В день своего столетия Бэнк получил благодарность от президента Джорджа Буша за разработку нетрадиционных методов ведения войны, использованных для свержения режима талибов. «Отец зеленых беретов» скончался 1 апреля 2004 года в городке Дана-Пойнт (Калифорния) на 102-м году жизни и был погребен на Национальном военном кладбище Риверсайд. На сегодняшний день на действительной службе в подразделениях специального назначения США состоит около 7700 бойцов, а Форт-Брэгг, где в 1952-м Бэнк начал тренировать первых спецназовцев, по-прежнему является главной базой «зеленых беретов».
Он гений, понимаете? Обыкновенный украинский гений. В Виннице родился и вырос гений сумо.
Вчера украинец Даниил Явгусишин, которого в Японии зовут Аонишики, завоевал Кубок Императора - высшую награду в сумо. Это фантастика, поверьте мне, я лет 30 уже слежу за поединками в сумо и что-то понимаю. Если бы год назад мне сказали, что Даник через год дважды на одном турнире победит ёкодзуну (великий мастер в сумо, высшее звание) и выиграет Кубок Императора - я бы не поверила.
Пацан приехал в Японию всего 2 года назад. Только в ноябре 2023 года провел своей первый турнир (и выиграл, но это был шестой дивизион). И за два года, в совершенно новой странной стране, он подряд выиграл 13 турниров и прорвался в супер-элиту сумо. А супер-элита сумо - это супер-элита Японии. В Японии сумо является сакральным. Премьер-министры меняются, большинство японцев даже не знают имени своего премьер-министра. Но все в Японии знают великих борцов сумо - и теперь все в Японии знают нашего Аонишики. Его так и называют - "Ukrainian Aonishiki". Его узнают на улицах, когда он едет в машине с водителем (сумоисту такого уровня не разрешается самому водить автомобиль). Сумоистов в Японии любят так, как в СССР любили космонавтов. А великих сумоистов обожествляют. Данило еще не стал великим, но почти.
Махмуд Эсамбаев — выдающийся советский чеченский артист балета, эстрадный танцор, хореограф, балетмейстер и актёр. Был Народным артистом СССР и Героем Социалистического Труда. Эсамбаев первый советский артист, который представил сольную программу, объединившую танцы разных народов мира. Его называли "королем танца". А ниже - его воспоминания.
Моя еврейская мама. Автор: Махмуд Эсамбаев
Мой отец чеченец и мама чеченка. Отец прожил 106 лет и женился 11 раз. Вторым браком он женился на еврейке, одесситке Софье Михайловне. Её и только её я всегда называю мамой. Она звала меня Мойше. -Мойше, - говорила она, - я в ссылку поехала только из-за тебя. Мне тебя жалко. Это когда всех чеченцев переселили В Среднюю Азию. Мы жили во Фрунзе. Я проводил все дни с мальчишками во дворе. -Мойше! - кричала она. - Иди сюда. -Что, мама? -Иди сюда, я тебе скажу, почему ты такой худой. Потому что ты никогда не видишь дно тарелки. Иди скушай суп до конца. И потом пойдёшь. -Хорошая смесь у Мойши, - говорили во дворе, - мама - жидовка, отец - гитлеровец. Ссыльных чеченцев там считали фашистами. Мама сама не ела, а все отдавала мне. Она ходила в гости к своим знакомым одесситам, Фире Марковне, Майе Исаaковне - они жили побогаче, чем мы, - и приносила мне кусочек струделя или еще что-нибудь. -Мойше, это тебе. -Мама, а ты ела? -Я не хочу. Я стал вести на мясокомбинате кружок, учил танцевать бальные и западные танцы. За это я получал мешок лошадиных костей. Мама сдирала с них кусочки мяса и делала котлеты напополам с хлебом, а кости шли на бульoн. Ночью я выбрасывал кости подальше от дома, чтобы не знали, что это наши. Она умела из ничего приготовить вкусный обед. Когда я стал много зарабатывать, она готовила куриные шейки, цимес, она приготовляла селёдку так, что можно было сойти с ума. Мои друзья по Киргизскому театру оперы и балета до сих пор вспоминают: "Миша! Как ваша мама кормила нас всех!" Но сначала мы жили очень бедно. Мама говорила: "Завтра мы идём на свадьбу к Меломедам. Там мы покушаем гефилте фиш, гусиные шкварки. У нас дома этого нет. Только не стесняйся, кушай побольше". Я уже хорошо танцевал и пел "Варнечкес". Это была любимая песня мамы. Она слушала ее, как Гимн Советского Союза. И Тамару Ханум любила за то, что та пела "Варнечкес". Мама говорила: "На свадьбе тебя попросят станцевать. Станцуй, потом отдохни, потом спой. Когда будешь петь, не верти шеей. Ты не жираф. Не смотри на всех. Стань против меня и пой для своей мамочки, остальные будут слушать". Я видел на свадьбе ребе, жениха и невесту под хупой. Потом все садились за стол. Играла музыка и начинались танцы-шманцы. Мамочка говорила: "Сейчас Мойше будет танцевать". Я танцевал раз пять-шесть. Потом она говорила: "Мойше, а теперь пой". Я становился против неё и начинал: "Вы немт мен, ву немт мен, ву немт мен?.." Мама говорила: "Видите какой это талант!" А ей говорили: "Спасибо вам, Софья Михайловна,что вы правильно воспитали одного еврейского мальчика. Другие ведь как русские - ничего не знают по-еврейски. Была моей мачехой и цыганка. Она научила меня гадать, воровать на базаре. Я очень хорошо умел воровать. Она говорила: "Жиденок, иди сюда, петь будем". Меня приняли в труппу Киргизского театра оперы и балета. Мама посещала все мои спектакли. Мама спросила меня: -Мойше, скажи мне: русские -это народ? -Да, мама. -А испанцы тоже народ? -Народ, мама. -А индусы? -Да. -А евреи - не народ? -Почему, мама, тоже народ. -А если это народ , то почему ты не танцуешь еврейский танец? В "Евгении Онегине" ты танцуешь русский танец, в "Лакме" - индусский. -Мама, кто мне покажет еврейский танец? -Я тебе покажу. Она была очень грузная, весила, наверно, 150 килограммов. -Как ты покажешь? -Руками. -А ногами? -Сам придумаешь. Она напевала и показывала мне "Фрейлехс", его ещё называют "Семь сорок". В 7:40 отходил поезд из Одессы на Кишинёв. И на вокзале все плясали. Я почитал Шолом-Алейхема и сделал себе танец "А юнгер шнайдер". Костюм был сделан как бы из обрезков материала, которые остаются у портного. Брюки короткие, зад - из другого материала. Я всё это обыграл в танце. Этот танец стал у меня бисовкой. На "бис" я повторял его по три-четыре раза. Мама говорила: "Деточка, ты думаешь, я хочу, чтоб ты танцевал еврейский танец, потому что я еврейка? Нет. Евреи будут говорить о тебе: вы видели, как он танцует бразильский танец? Или испанский танец? О еврейском они не скажут. Но любить тебя они будут за еврейский танец". В белорусских городах в те годы, когда не очень поощрялось еврейское искусство, зрители-евреи спрашивали меня: "Как вам разрешили еврейский танец?". Я отвечал: "Я сам себе разрешил". У мамы было своё место в театре. Там говорили: "Здесь сидит Мишина мама". Мама спрашивает меня: -Мойше, ты танцуешь лучше всех, тебе больше всех хлопают, а почему всем носят цветы, а тебе не носят? -Мама, - говорю, - у нас нет родственников. -А разве это не народ носит? -Нет. Родственники. Потом я прихожу домой. У нас была одна комнатка, железная кровать стояла против двери. Вижу, мама с головой под кроватью и что-то там шурует. Я говорю: -Мама, вылезай немедленно, я достану, что тебе надо. -Мойше, - говорит она из под кровати. - Я вижу твои ноги, так вот, сделай так, чтоб я их не видела. Выйди. Я отошел, но все видел. Она вытянула мешок, из него вынула заштопанный старый валенок, из него - тряпку, в тряпке была пачка денег, перевязанная бичевкой. -Мама, - говорю, - откуда у нас такие деньги? -Сыночек, я собрала, чтоб тебе не пришлось бегать и искать, на что похоронить мамочку. Ладно похоронят и так. Вечером я танцую в "Раймонде" Абдурахмана. В первом акте я влетаю на сцену в шикарной накидке, в золоте, в чалме. Раймонда играет на лютне. Мы встречаемся глазами. Зачарованно смотрим друг на друга. Идёт занавес. Я фактически ещё не танцевал, только выскочил на сцену. После первого акта администратор подает мне раскошный букет. Цветы передавали администратору и говорили, кому вручить. После второго акта мне опять дают букет. После третьего - тоже. Я уже понял, что все это- мамочка. Спектакль шёл в четырёх актах. Значит и после четвёртого будут цветы. Я отдал администратору все три букета и попросил в финале подать мне сразу четыре. Он так и сделал. В театре говорили: подумайте, Эсамбаева забросали цветами. На другой день мамочка убрала увядшие цветы, получилось три букета, потом два, потом один. Потом она снова покупала цветы. Как-то мама заболела и лежала. А мне дают цветы. Я приношу цветы домой и говорю: -Мама, зачем ты вставала? Тебе надо лежать. -Мойше, - говорит она. -Я не вставала. Я не могу встать. -Откуда же цветы? -Люди поняли, что ты заслуживаешь цветы. Теперь они тебе носят сами. Я стал ведущим артистом театра Киргизии, получил там все награды. Я люблю Киргизию, как свою Родину. Ко мне там отнеслись, как к родному человеку. Незадолго до смерти Сталина мама от своей подруги Эсфирь Марковны узнала, что готовится выселение всех евреев. Она пришла домой и говорит мне: -Ну, Мойше, как чеченцев нас выслали сюда, как евреев нас выселяют ещё дальше. Там уже строят бараки. -Мама, - говорю, - мы с тобой уже научились ездить. Куда вышлют, туда поедем, главное - нам быть вместе. Я тебя не оставлю. Когда умер Сталин, она сказала: "Теперь будет лучше". Она хотела, чтобы я женился на еврейке, дочке одессита Пахмана. А я ухаживал за армянкой. Мама говорила: "Скажи, Мойше, она тебя кормит?" (Это было ещё в годы войны). -Нет, - говорю, - не кормит. -А вот если бы ты ухаживал за дочкой Пахмана... -Мамa, у неё худые ноги. -А лицо какое красивое, а волосы... Подумаешь, ноги ему нужны. Когда я женился на Нине, то не могу сказать, что между ней и мамой возникла дружба. Я начал преподавать танцы в училище МВД, появились деньги. Я купил маме золотые часики с цепочкой, а Нине купил белые металлические часы. Жена говорит: -Маме ты купил с золотой цепочкой вместо того, чтоб купить их мне, я молодая, а мама могла бы и простые носить. -Нина, - говорю, - как тебе не стыдно. Что хорошего мама видела в этой жизни? Пусть хоть порадуется, что у неё есть такие часы. Они перестали разговаривать, но никогда друг с другом не ругались. Один раз только, когда Нина, подметя пол, вышла с мусором, мама сказала: "Между прочим, Мойше, ты мог бы жениться лучше". Это единственное, что она сказала в её адрес. У меня родилась дочь. Мама брала её на руки, клала между своих больших грудей, ласкала. Дочь очень любила бабушку. Потом Нина с мамой сами разобрались. И мама мне говорит: "Мойше, я вот смотрю за Ниной, она таки неплохая. И то, что ты не женился на дочке Пахмана, тоже хорошо, она избалованная. Она бы за тобой не смогла все так делать". Они с Ниной стали жить дружно. Отец за это время уже сменил нескольких жён. Жил он недалеко от нас. Мама говорит: "Мойше, твой отец привёл новую никэйву. Пойди посмотри." Я шёл. -Мама, - говорю, - она такая страшная! -Так ему и надо. Умерла она, когда ей был 91 год. Случилось это так. У неё была сестра Мира. Жила она в Вильнюсе. Приехала к нам во Фрунзе. Стала приглашать маму погостить у неё: "Софа, приезжай. Миша уже семейный человек. Он не пропадёт. месяц-другой без тебя". Как я её отговаривал: "Там же другой климат. В твоём возрасте нельзя!" Она говорит:"Мойше, я погощу немного и вернусь". Она поехала и больше уже не приехала. Она была очень добрым человеком. Мы с ней прожили прекрасную жизнь. Никогда не нуждались в моем отце. Она заменила мне родную мать. Будь они сейчас обе живы, я бы не знал, к кому первой подойти обнять.
Сэмюэль Решевский (Шмуль Ржешевский) родился в 1911 году в местечке под Лодзью в ортодоксальной еврейской семье Якоба Ржешевского и Сандры Эйбушец. Научился играть в 4 года. Его можно назвать «чемпионом мира» среди вундеркиндов. Появление Решевского в 1917 в Вене вызвало сенсацию. Поначалу все восхищались его игрой, но когда в сеансе одновременной игры с членами Венского шахматного клуба он начал громить всех подряд, те решили любой ценой «угомонить» монстра и призвали мастера Г. Вольфа. «Где мальчуган? – спросил он. – Я положу конец этому трюкачеству!» Вольф сел за доску и был разбит наголову. Маститые игроки не находили этому объяснения. А Решевский позднее вспоминал: «Шахматы были для меня уже тогда нормальной человеческой функцией, чем-то вроде дыхания. Они не требовали сознательного усилия. Так же, как люди делают вдох и выдох, я делал ходы».
В 1920 родители устроили турне по столицам Европы, чтобы продемонстрировать талант сына. Так как он был маленького роста, мама подставляла ему стульчик. Турне оказалось триумфальным: Берлин, Вена, Париж, Лондон – и всюду публика проявляла огромный интерес к вундеркинду, который с легкостью обыгрывал всех. Результат сеанса в Берлине: 16 побед, 4 ничьи – без поражений!
В том же 1920 семья перебралась в США, а Шмуль поменял имя на Сэмюэль. Зимой 1921/22 родители повезли его в почти двухлетнее турне по Америке. Везде Сэмми встречали с восторгом. Журналистов особенно поразил сеанс с сильнейшими шахматистами военной академии Уэст-Пойнт, где он в 20 партиях отдал соперникам лишь пол-очка.
Сэмми не было 11 лет, когда он уже принял участие в турнире мастеров (Нью-Йорк 1922). Какие имена: Эд. Ласкер, О. Бернштейн, Д. Яновский! Самой памятной оказалась партия с Яновским. «Мальчишка понимает в шахматах не больше, чем в ходьбе по канату! Посмотрите на его позицию! Ему же скоро будет нечем ходить!» – восклицал мастер после 12 ходов. Его атака усиливалась, но соперник очень цепко защищался… На 66-м ходу Яновский сдался. Решевский вспоминал: «Я был настолько возбужден и переполнен счастьем, что сразу взял такси и помчался домой, чтобы сообщить об этом своим родителям. Всю дорогу я прыгал и вертелся на сиденье, а когда мы приехали в гостиницу, то я помчался вверх по лестнице, не дожидаясь лифта. Оглушив родителей криком: “Я победил Яновского!” – я запел. В тот вечер, один из счастливейших в моей жизни, я пел так громко, что мешал другим разговаривать».
Карьера вундеркинда завершилась в 1924. Филантроп Дж. Розенвальд пообещал оказать Сэмюэлю поддержку, если тот поступит в школу, и предложил Решевским поселиться в Детройте. Так в 12 лет Сэмми впервые сел за парту. За годы учебы он почти не играл, только дал несколько сеансов. И скоро о нем почти забыли… Но мало кто знал истинную причину исчезновения Сэмми: он учился читать и писать! Ведь из-за шахмат он за четыре года в Америке лишь научился говорить по-английски – и больше ничему. Но желание играть не пропало. В 1927 во время каникул он отправился на чемпионат Западного побережья США и… выиграл турнир, не потерпев ни единого поражения! Это был его первый взрослый турнирный успех.
За первым последовало множество других. Победы в турнирах, восьмикратная победа в чемпионате США, борьба за звание чемпиона мира. В 1986 был включен в Зал шахматной славы США. В 2001 году включен в Зал Славы ФИДЕ. Неоднократно бывал он и в Москве, столицей сильнейшей шахматной державы.
Вот что вспоминает о нем чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров (признан Минюстом России иноагентом): «В последний раз мы виделись с ним 12 июня 1991 года в Москве, в Центральном шахматном клубе, где проходил матч из четырех партий по быстрым шахматам между 70-летним Смысловым и почти 80-летним Решевским. После трех партий счет был 2:1 в пользу экс-чемпиона мира, и всё решала заключительная партия. Она протекала в нервной, небезошибочной, но весьма увлекательной борьбе и заканчивалась на висячих флажках. После игры Решевский выглядел очень довольным: еще бы, он ведь не ударил в грязь лицом перед взыскательной московской публикой, а среди зрителей был и действующий чемпион мира! Решевский охотно вступал в разговор и фотографировался, много шутил и смеялся. И сквозь непосредственную радость, которую излучал Сэмми, неуловимо проскальзывал образ маленького Шмулика – еврейского вундеркинда из польского местечка, вызывавшего в далеком 1919 году изумление у видавших виды европейских любителей шахмат».
УСТНЫЙ ВИКТОР ШКЛОВСКИЙ. После смерти Володи Маяковского осталось два чемодана писем женщин к нему. Эти чемоданы забрала Лиля Брик, сожгла письма в ванной и приняла из них ванну. *** Когда я был в Риме, мне сказали, что в здешнем университете висит мой портрет. Я не пошел проверять. А вдруг не висит?.. *** Моя телефонная книжка умирает. *** В 1918 году в Самаре мне нужно было по некоторым обстоятельствам на время куда-нибудь скрыться. Эсеровские дела... Был один знакомый доктор. Он устроил меня в сумасшедший дом. При этом предупредил: только никого не изображайте, ведите себя как всегда. Этого достаточно... *** Очень немногим известно, что во время голода именно Л. Н. Толстому пришла мысль подбавлять в тесто (муки не хватало) патоку. Это давало возможность накормить большее число голодающих. Получился хлеб, который сейчас называется бородинским... *** В Ленинграде долгое время работала в Библиотеке им. Салтыкова-Щедрина сотрудница, старушка по фамилии Люксембург. Полагали, что она еврейка. Однажды в отделе кадров поинтересовались — есть ли у нее родственники за границей. Оказалось, что есть. Кто? Она сказала: английская королева, королева Голландии... Дело в том, что я герцогиня Люксембургская... Поинтересовались, как она попала в библиотеку. Выяснилось, что имеется записка Ленина, рекомендовавшего ее на эту работу... *** Вторая история: нищая старушка в Ленинграде. Нуждалась, одалживала по рублю. Тоже библиотечный работник. После ее смерти обнаружили среди тряпья завернутый в тряпицу бриллиант таких размеров, что ему не было цены. Выяснилось, что старушка - сестра королевы Сиама, русской женщины. Та в свое время прислала сестре «на черный день» этот бесценный бриллиант. Настолько бесценный, что нищая старуха не решалась его кому-либо показать. *** Когда меня спросили, какие женщины мне больше нравятся, я ответил им сразу: виноватые. *** У одной женщины спросили — от кого у нее ребенок. Она ответила: «Главным образом от Фадеева" *** Мимо нашей дачи в Переделкино рысью пробежал Евтушенко, торопясь за границу... *** Моя жена по каждому вопросу имеет два мнения, и оба окончательные, поэтому мне довольно трудно... *** Это было, вероятно, в 1918 году. Как-то ночью мы бродили с Блоком по петроградским улицам и увлеченно разговаривали. «А вы все понимаете», — сказал мне, прощаясь, Блок. Странная вещь память. Она работает выборочно и не всегда удачно. Я запомнил эти слова Блока и унес их как хорошую отметку, полученную — совершенно не помню за что.
На сегодняшний день практически все высокоразвитые страны столкнулись с нехваткой населения. Ну, не хотят люди рожать детей, а экономика устроена так, что требует все больше работников. Разные страны решают эту проблему по-разному. В России, например, предлагают материнский капитал, церковь ведет агитацию против абортов, на «Разговорах о важном» уговаривают школьниц рожать, не выходя из-за парты. Но, оказывается, есть решения и покреативнее…
Воскресным днем 31 октября 1926 года Чарльз Миллар совершил два сенсационных поступка. Первый состоял в том, что стройный, подтянутый 73–летний холостяк, который за всю жизнь не проболел ни дня, вдруг рухнул на пол в своём офисе и умер. Секретарша была в шоке. Второй неожиданностью стало его завещание: оно оказалось столь неординарным, вызывающим, а последствия его настолько сенсационными, что этот юридический документ превзошёл всё, что Миллар, известный корпоративный юрист, сделал за всю жизнь.
Никто не предполагал, что уважаемый торонтовский юрист и бизнесмен после смерти устроит такое грандиозное шоу в прессе. Похоже, что Миллар хотел показать, что за определённую цену можно купить всё и всех. Составив завещание по всем правилам юридического искусства, сей уважаемый джентльмен создал прецедент для величайшей посмертной, как отмечали журналисты, "шутки века”.
Чарльз Венс Миллар родился в 1853 году в семье небогатого фермера в Айлмере, Онтарио. Смышлёный школьник, а позже успешный студент, он получил много наград, включая золотую медаль в университете Торонто. Его средней отметкой по всем предметам была 98! Столь же впечатляющими были его успехи в юридической школе «Озгуд Холл». В 1881 году этого амбициозного молодого человека приняли в коллегию адвокатов, а вскоре он уже открыл свой собственный офис в Торонто.
Начинал Миллар с малого, но жильё снял подобающее адвокату – несколько меблированных комнат в "Королевском” отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди преуспевающих корпоративных юристов, специалистов в области контрактного права.
Поскольку юридическая практика на первых порах приносила не очень высокий доход, Миллар купил "Экспресс–компанию Британской Колумбии” с правом на перевозку правительственной почты в район Карибу. Когда началось строительство железнодорожной компании "Гранд Транк”, он расширил сферу своей деятельности, включив в неё отдалённый форт Джордж (позже Принс–Джордж).
Известно, что Миллар хотел купить землю для индейцев в форте Джордж, но её перекупила железная дорога. Миллар подал в суд, придравшись к каким–то процессуальным нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная дорога выделила юристу 200 акров (в судебной практике это с тех пор называется "надбавкой Миллара”).
Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио приобрёл пароход; кроме того, он стал президентом и владельцем контрольного пакета акций пивной компании "О’Киф” (пиво этой марки продаётся до сих пор).
Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне находилось 7 великолепных беговых жеребцов. Было ещё одно увлечение у этого удачливого человека: он любил шутить и разыгрывать приятелей. Особенно язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой жадности.
Друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нём, как о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар покинул "Королевский” отель, где прожил 23 года, и купил для себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка журила иногда сына, что он так много и усердно работает и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только гадать, почему он так и не женился. Ещё её тревожило, что сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем, оснований для страхов не было: Чарльз никогда не простужался. И, казалось, проживёт целый век.
Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи о моральных качествах, преданности и порядочности покойного. И это был последний раз, когда представитель церкви сказал о Чарльзе Милларе что–то хорошее.
После прочтения и опубликования завещания началось нечто невообразимое. В шоке были и политики, и юристы, и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего. Как писали репортёры: "По всей видимости, вызывающее завещание Миллара предназначено развлечь "высоких и могущественных” членов общества, навязывающих широкой публике своё определение морали”.
В начале документа Миллар написал: ”В силу необходимости, это завещание необычно и прихотливо. У меня нет ни наследников, ни близких родственников, посему передо мной нет никаких стандартных обязательств о том, как распорядиться своей собственностью после смерти”.
В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя, что если бы те надеялись, что он им что–нибудь оставит, то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист. Каждому посвящённому в сан священнослужителю в Сэндвиче, Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной части своего пакета акций жокей–клуба "Кенилверт”, прекрасно зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам. Он распорядился выделить по доле акций пивной компании "О’Киф”, владельцами которой были католики, каждой протестантской общине в Торонто и каждому приходскому священнику, которые публично борются с пьянством, не называя никого поимённо. Результат оказался ошеломляющим: огромное количество служителей церкви пришло в суд, требуя свои акции. Для одного судьи и священника, которые были яростными противниками ставок на скачках (тут он назвал имена), он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба при условии, что они запишутся в клуб в течение трёх лет. Что они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались из клуба).
Трём приятелям–юристам, которые дружили с Милларом, но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими примечаниями, что отныне им приходилось делить дом, сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но всё это было невинными шалостями в сравнении с главным 9–м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет после его смерти родит больше всего законных детей, что будет строго зафиксировано в документе о рождении.
Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых страницах торонтовских газет. Началось "большое шоу”, расцвет которого, заметим, пришёлся на годы Великой депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание, клерикалы–трезвенники рвались получить свою долю "пивных акций”, юристы различных судов искали способы нажиться на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал это завещание по поручению Верховного суда Онтарио, который хотел добиться передачи наследства правительству Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд в университете Торонто.
Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего времени, а по части составления завещаний – непревзойдённым. Он так тщательно оговорил все пункты (хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались сделать лучшие юристы страны — безуспешно.
9 месяцев спустя после смерти Миллара началась "битва” за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все матери, родившие двойню или тройню, сразу становились претендентками и их имена не сходили с печатных полос. В прессе появилась ежедневная колонка под названием "Величайшая гонка аистов” (сколько работы привалило газетчикам!), в которой публиковались списки женщин и количество их детей, рождённых на данный момент.
Церковь оскорблённо объявила, что завещание Миллара аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста. Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой "скверной шутке”. "Но что значит не принимать? – вопрошали женщины, – не рожать детей?”
Когда генеральный прокурор Онтарио завёл дело с целью учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд в университете Торонто, жительницы Торонто пришли в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью в своём уме, когда писал завещание, и что никакой политик не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей. Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги, были священнослужители и юристы!
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания и рассмотрел список претенденток. Две женщины были вычеркнуты из числа "финалисток”. Полин Кларк имела 9 детей, но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела 12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она не смогла доказать, что они не были мертворождёнными. Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года "большая гонка аистов” закончилась вничью между Анной–Катрин Смит, Кэтлин–Эллин Нагль, Люси–Алис Тимлек и Изабель–Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше время – примерно 1,5 млн. американских долларов).
"Большая гонка аистов” освещалась в прессе подробнее, чем перелёт Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали публиковать статьи на темы, ещё в недавнем прошлом запрещённые и немыслимые: контроль за рождаемостью, аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились и такие вопросы: что понимать под словом "Торонто”, считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар предусмотрел всё.
По иронии судьбы, многие участницы "гонки” и вовсе не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули тех, кто остался позади, родив по 7–8 детей. Отметим, что половина "аистовых гонок” пришлась на годы депрессии, когда лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4–х победительниц мужья вообще были без работы, и семьи сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила последнего ребёнка уже не от мужа.
К счастью, призы действительно помогли победительницам. Все они разумно распорядились деньгами, вырастив замечательных детей, и не поскупились на их образование. А телевизионный фильм "Большая аистовая гонка” обессмертил это удивительное состязание.
Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой рождаемости, старый холостяк надеялся смутить правительство и религиозные круги, которые обдумывали политику контроля. А ещё пошучивали, что бездетный холостяк Чарльз Миллар "усыновил” таким образом 36 детей. Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль, показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить чьи–то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся достижением юриста Миллара.
А вы знаете, что самый добрый доктор советской литературы был вполне реальным человеком. Доктор Айболит списан не с абстрактного гуманиста, а с выдающегося врача из Вильнюса — Цемаха Шабада. Сегодня Шабада назвали бы «наивным», а тогда — просто порядочным. Он лечил бедняков бесплатно, помогал детям, подкармливал бездомных животных, и, что особенно важно, не читал никому мораль. Просто делал то, что считал правильным.
Корней Чуковский познакомился с ним в Вильнюсе в 1912 году. В своих дневниках он описывает сцену почти сказочную: доктор идёт по улице, за ним — дети, собаки, кошки. Кто-то тянет его за полу халата, кто-то просит посмотреть лапу или горло. И ни одного отказа. Так появился Айболит — врач, который лечит «всех, у кого болит», не спрашивая ни паспорт, ни национальность, ни взгляды, ни правильность образа жизни.
Шабад был к тому же активным общественным деятелем, сионистом, активным участником еврейского общественного движения, сооснователем Еврейского научного института (YIVO) и светских еврейских школ. Он основал в тогдашнем Вильно "Общество здоровья", которое работает до сих пор. В Вильнюсе, на улице, где он жил, ему установлен трогательный памятник. Доктор изображен беседующим с девочкой, держащей кошку. Это дань памяти человеку, посвятившему свою жизнь помощи другим. Иногда этого достаточно, чтобы войти в историю.
Цемах Шабад умер 20 января 1935 года. Ему было 70 лет. Причина смерти — естественная: тяжёлая болезнь, осложнения после сердечно-сосудистых проблем. Его смерть стала общегородским событием. На похороны пришли тысячи людей — евреи и неевреи, бедные и богатые, пациенты, коллеги, политики. Газеты писали о нём как о «совести города». Шабад умер за четыре года до начала Второй мировой войны. Он не увидел ликвидацию Виленского гетто, массовые убийства литовских евреев — не увидел гибель того мира, которому он служил всю жизнь.
В октябре 1977 года центральные газеты опубликовали заметку о предстоящем выпуске в оборот новой юбилейной монеты 1 рубль к 60-летию октября (рисунок В.П. Зайцев, медальер А.В. Козлов). После выхода заметки КГБ и редакции газет были завалены письмами бдительных политически подкованных граждан, которые разглядели в этом страшную еврейскую идеологическую диверсию. Рядом с ликом вождя мировой революции находится символ сионизма «звезда Давида». Он же атом лития. По легенде, вопрос вынесли на заседание Политбюро. Там было принято решение уничтожить весь тираж, а монеты переделать.
Так сомнительный еврейский литий (с тремя орбитами) заменили на благонадежный бериллий (с четырьмя орбитами), но и тут получилось не очень хорошо. Если старый рубль стали называть «сионистским», то в атоме бериллия рядом с лицом Ленина увидели кукиш.
В СССР было еще множество других идеологических диверсий - от елочных игрушек с шестиконечной звездой до этикеток лимонада и школьных тетрадок. Нельзя забывать про бдительность, товарищи!
(с) Дмитрий Чернышев --- Как нумизмат-любитель, я знаю об этой истории примерно с конца 90-х. Тираж выпущенного в оборот рубля с атомом бериллия был очень большим (5 млн экз.), поэтому его нумизматическая ценность невелика - в настоящее время она составляет от 60 до 300 руб., в зависимости от сохрана монеты. А вот тираж рубля с атомом лития, судя по всему, был отправлен на переплавку прямо в банковских мешках. Однако некоторое количество монет всё-таки сохранилось. Вероятно, несколько десятков или сотен экземпляров. Изредко они всплывают на аукционах. Пишут, что продаются сейчас по цене около 1 млн. руб. Так что если храните советские монеты - проверьте прямо сейчас. Вдруг вы рублёвый миллионер.
Вот так литий в итоге всё-таки одержал победу над бериллием.
