Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Вовочка059
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
«Три миллиарда соседей, или Геополитика в цифрах и просторах»
Конечно, стратегическое сближение России, Китая и Индии — это как собрать за одним столом трёх мудрецов, каждый из которых держит в руках свою вселенную. Но даже у мудрецов бывают особенности, которые заставляют задуматься.
Вот факт, который не скроешь за дипломатическими протоколами: Китай + Индия = 3 000 000 000 человек. Россия = 147 000 000 человек.
Цифры говорят сами за себя. Это как если бы на одну чашу весов положили мегаполис размером с планету, а на другую — всё население Москвы, умноженное на десять. Возникает лёгкое чувство, будто Россия в этой компании — скромный интеллектуал, пришедший на пикник, где главные блюда — демография и трудолюбие.
Но природа, как всегда, всё уравновесила. Площадь России = 17,1 млн км². Площадь Китая + Индии = 9,6 млн км² + 3,3 млн км² = 12,9 млн км².
То есть Россия больше их обоих вместе взятых. Наши просторы — это не просто территория, это философия. Пока в Шанхае жители едут в метро час до работы, в Сибири медведь идёт через тайгу неделю просто чтобы проверить, не вырос ли где новый кедр.
Что это значит?
1. Мы не теснимся. У нас есть место для манёвров — как дипломатических, так и медвежьих. 2. Наш главный ресурс — не люди, а пространство. Возможно, в будущем именно это станет ключевым преимуществом: когда Китай будет строить небоскрёбы вверх, мы будем осваивать земли вширь. 3. Тишина — тоже стратегия. Пока в Дели шумят базары, а в Пекине гудит промышленность, в российских деревнях слышно, как растёт трава. Это сила иного порядка.
Так что да, нас 147 миллионов. Но за нами — бескрайние леса, степи, горы и реки. За нами — территория, которая может вместить всех желающих, но пока предпочитает гармонию с природой.
И если Китай и Индия — это мощь числа, то Россия — мощь пространства. Вместе мы становимся комплементарной силой: они дают людей, мы даём место. Они — динамика, мы — ресурс. Они — концентрация, мы — свобода.
Так что за будущее BRICS можно быть спокойным. Главное — чтобы у нас хватило места за столом переговоров. И чтобы на карте хватило места для всех трёх миллиардов, если они вдруг решат зайти на чай.
«Вязкая» история: Как праславянский корень mosk-/maz- оставил след на карте Европы и в языке
Анализ происхождения названия Москвы-реки традиционно упирался в дилемму: финно-угорское заимствование или исконно славянское слово? Существование целого созвездия родственных топонимов, гидронимов и лексем по всей славянской и балтийской Европе даёт на этот вопрос однозначный ответ: мы имеем дело с мощным праславянским корнем, чья история уходит в глубь тысячелетий.
Лингвистический фундамент: Корень со значением «влага»
Ключ к разгадке лежит в реконструкции праславянского языка. Лингвисты выделяют корень mosk-, означавший «вязкий, топкий» или «болото, сырость, влага». Существование параллельных дублетных форм mozg-, maz- и mosk- лишь подтверждает его древность и продуктивность.
Эта семантика убедительно подтверждается данными других языков:
· Словацкий: Нарицательное слово moskva означает «влажный хлеб в зерне» или «хлеб, собранный с полей в дождливую погоду». Это прямо указывает на связь с сыростью. · Литовский и латышский: Глаголы mazgóti и mazgāt («мыть, полоскать») являются фонетическими и смысловыми родственниками, восходя к общему индоевропейскому источнику с идеей жидкости. · Русский: Слово «промозглый» (сырой о погоде) — прямое наследие этого корня в современной речи. · Прямые потомки: Глаголы «мазать» (рус.) и «mazgać» (польск. «пачкать») непосредственно происходят от этого пракорня.
Географическое распространение: Семья «вязких» названий
Карта Европы хранит множество свидетельств бытования этого корня. Вот проверенные примеры:
· Река Мозгава (Москава): Протекает в Польше, приток Варты. · Московица (Московка): Озеро и река-приток Березины в Беларуси. · Река Москва: Приток Тисы в Закарпатье, Украина (до переименования в 2016 году). · Ручей Московец и село Московец в Болгарии. · Многочисленные балки Московки на Украине. · Река Маска в Минской области Белоруссии. · Moskiew — населённый пункт в Мазовше, Польша.
Этот ареал — от бассейна реки Варты до Украины и от Белоруссии до Болгарии — доказывает, что корень mosk- был общеславянским и активно использовался для именования объектов, связанных с водой, влажностью и топкими местами.
Семантическое расширение: От болота к насекомым и племенам
Крайне показательно, как исходное значение «топи» породило целый веер производных понятий:
· Насекомые, рождённые во влаге: · Мошка и диалектное москаль (комар) — названия, данные насекомым, роящимся над болотами. · Мезгирь (диал. «муравей») — восходит к варианту корня mezg-, сохраняя семантику жизни в сырой, «промозглой» лесной подстилке. · Примечание о «моските»: Это ложный друг лингвиста. Испанское mosquito («маленькая мушка») происходит от лат. musca и с праславянским корнем mosk- не связано, являясь образцом случайного фонетического совпадения. · Народы и земли «у болота»: · Мазовия (Mazowsze) — историческая область в Польше, название которой происходит от племени мазовшан — «людей, живущих на болотистой местности». · Можга — город в Удмуртии, названный по реке и древнему роду. Хотя этимология финно-угорская, её значение — «низина, заболоченное место» — идеально соответствует славянской семантике корня, демонстрируя общую для народов Евразии логику именования ландшафта. · Мещера и Мокша — ещё два ключевых примера. Эти финно-угорские по происхождению названия (от племени «мещера» и от мордовского «мокшень» — «мокрый») обозначают обширные болотистые низменности и реку. Их сохранение в русском языке доказывает, что смысл этих названий был прозрачен и понятен славянам, чья собственная система именования работала по тем же принципам.
Историко-философский контекст: Имя как отражение мироощущения
Что же означало это слово для наших предков? Нарекая реку «Москвой», древние славяне не заимствовали непонятное им чужеземное название. Они давали ей описательное, понятное имя на своём языке. Река с топкими, вязкими, «промозглыми» берегами получала имя, точно характеризующее её сущность. Эта же логика проецировалась на насекомых, рождённых в этой среде, и на племена, населявшие такие земли.
Таким образом, вся эта группа слов оказывается неразрывно связанной. Она является частью огромного пласта славянской духовной и материальной культуры, в которой язык был неразрывно связан с непосредственным восприятием природы.
Заключение
Гипотеза о финно-угорском происхождении гидронима «Москва», хоть и не лишена оснований в контексте субстратного влияния, уступает в убедительности версии о его праславянских корнях. Широкое распространение топонимов и лексики с корнем mosk-/maz-* по всей территории исторического расселения славян и за её пределами свидетельствует о его исконности и продуктивности. Название столицы России, таким образом, оказывается живым наследием общеславянского языка — лаконичным и точным описанием ландшафта, данным нашими далёкими предками и поддержанным созвучными именами их соседей.
«Щенок, которого не было, или Как Додик рыбачил без удочки»
В уютной гостиной, пахнущей штруделем и тревогой, восемнадцатилетняя Сара уткнулась мокрым лицом в диванную подушку. Её мама, Роза, стояла посреди комнаты с лицом, на котором гнев и материнская жалость вели ожесточённую войну.
— Сара, доченька, — начала Роза, стараясь говорить спокойно, но каждый слог звенел, как натянутая струна. — Ну зачем? Зачем ты пошла к этому… Додику?
Роза зажмурилась, мысленно перебирая в уме все известные ей породы собак и параллельно составляя список того, что бы она сделала с этим Додиком.
— И дальше? — выдавила она, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Только, говорит, у щенка зубки режутся… — продолжила Сара, всхлипывая. — Он всё кусает. Поэтому вам, Сарочка, колготки лучше снять… Чтобы не испортил.
Роза беззвучно пошевелила губами, мысленно добавляя в список для Додика пункт «пожизненная каторга по стирке колготок».
— И? — прозвучал следующий вопрос, уже более металлическим тоном.
— И жакетик, говорит, тоже снимите… Чтобы щенок не порвал. И блузку… И юбочку… — голос Сары окончательно перешёл в стадию тихого отчаяния.
В воздухе повисла тягостная пауза. Роза представила эту сцену: её дочь, послушно раздевающаяся под предлогом спасения гардероба от несуществующего щенка. Это был шедевр абсурда.
— И что? — спросила она, уже зная ответ.
— А когда выяснилось, что щенка вовсе нет… — Сара разрыдалась с новой силой. — Было уже поз-з-здно…
В этот момент в комнату вошёл папа Марк, услышав шум. Увидев плачущую дочь и жену с лицом древнегреческой трагической маски, он спросил: —Что случилось?
Роза повернулась к нему и произнесла с ледяным спокойствием: — Нашу дочь обманул аферист, использующий в своих схемах несуществующих щенков. Теперь я пойду и объясню этому Додику, что такое настоящий укус. И для этого мне не нужно снимать колготки.
Мораль этой истории проста: девушки, если вам предлагают посмотреть на щенка, но при этом настойчиво советуют раздеться — бегите. Бегите, не оглядываясь. Или хотя бы потребуйте предъявить щенка до того, как снять перчатки.
P.S. Говорят, Додик до сих пор ищет того щенка. Но уже в полицейском участке, куда его привела Роза с криком: «Вот он, гражданин начальник! Тот самый кинолог-мошенник!». А Сара завела себе настоящего щенка. Того, который действительно грызёт всё подряд. Но хотя бы существует.
Кабинет отдела информации пах старыми газетами, дешёвым табаком «Ява» и пылью, въевшейся в бархатные портьеры. Михаил, молодой журналист, только что вернувшийся с задания, застыл на пороге, поражённый открывшейся ему картиной.
Его начальник, Борис Сергеевич, сидел в своём кожаном кресле, откинув голову. Глаза его были закрыты, а губы тихо, нараспев, выводили странную мантру: —Ооуу, как ужасно мы жили!.. Ооуу, как ужасно мы жили!..
— Борис Сергеевич, вы чего? — не удержался Миша.
— Тихо, Миша, не мешай... — не открывая глаз, пробурчал шеф.
— Но всё же? Что это?
Борис Сергеевич наконец посмотрел на него усталыми, немного стеклянными глазами. —Занимаюсь аутотренингом. Осваиваю новую установку. —Какую? —Очернять СССР. Безоговорочно и тотально. Таково распоряжение. Сверху.
Миша только развёл руками. Время было странное — перестройка, 1989 год. Казалось, все прежние ориентиры поплыли, как кляксы на промокашке.
Через несколько дней Борис Сергеевич, сияя, влетел в кабинет с папкой в руках. —Вот, Миш, гляди! Нашёл в архиве золотую жилу! В семидесятые годы в некоторых детских садах детей укладывали спать на улице осенью! — Он триумфально посмотрел на подчинённого. — Это ли не издевательство над личностью?
— Слышал я про такое, — осторожно сказал Миша. — Это называлось «сон на воздухе». Укладывали их одетыми, в тёплых спальниках, да ещё и одеялом сверху укрывали. Для закаливания. Многие врачи это одобряли.
— Во-о-от! — перебил его Борис Сергеевич, тыча пальцем в документ. — А мы подадим материал с позиции: над детьми глумились! Издевались, проклятые коммунисты! Читатель должен содрогнуться!
В другой раз он принёс чёрно-белую фотографию. —Или вот, смотри! Дети ходят вокруг лампы кружком, в одних трусах, руки за спиной! Прямо как заключённые по двору тюрьмы гуляют, честное слово! Ууу, проклятые коммуняки, любили они поиздеваться над беззащитными детками!
Миша вздохнул. Он помнил эту процедуру из собственного детства. —Борис Сергеевич, это же ультрафиолетовая лампа «горное солнце». Они в защитных очках, чтобы витамин D вырабатывался, особенно зимой. В санаториях то же самое делали. Ничего страшного.
— А мы подадим как триллер! — с непоколебимым энтузиазмом заявил шеф. — «Детский сад имени Горького, или Круг ада под кварцевой лампой»! Таково, Мишенька, распоряжение. Сверху.
Прошла неделя. Михаил, готовя очередной «разоблачительный» материал о том, как в школьных столовых вместо ананасов давали компот из сухофруктов с червями, почувствовал, как у него начинает подёргиваться глаз. Он зашёл в кабинет к Борису Сергеевичу, чтобы пожаловаться на творческий кризис.
Шеф сидел в кресле, снова с закрытыми глазами. Но на этот раз он не был один. Рядом, в таком же кресле, сидела Вера Аркадьевна, пожилая корректор, вся погружённая в свой внутренний мир.
И они дуэтом, покачиваясь, тихо и проникновенно выводили свою новую, самую главную рабочую мантру:
— Ооуу, как ужасно мы жили!.. Ооуу, как ужасно мы жили!..
Миша посмотрел на них, на стопки «разоблачительных» статей на столе, на портрет Ленина, заботливо убранный в шкаф, но всё ещё пристально смотревший на них со своей полки. Он молча подошёл к свободному креслу, опустился в него, откинул голову и, закрыв глаза, присоединился к хору.
— Ооуу, как ужасно мы жили!..
Теперь их было трое. Аутотренинг был в самом разгаре. Новая установка успешно внедрялась в массы.
Дополнение: Лингвистический и исторический контекст термина «варяги-русь» Начало здесь: https://www.anekdot.ru/id/1550194/
1. Река Руса: Южнобалтийский ключ к загадке
Для понимания летописного термина «варяги-русь» недостаточно знать о племени варинов. Ключевую роль играет конкретная географическая привязка.
· Исторический факт: На территории Вагрии (земли варинов) существовала река с названием Руса (Rusa), упомянутая хронистом Гельмольдом из Босау. · Современное отождествление: Историки уверенно отождествляют эту реку с современной немецкой рекой Грабау (Grabau), верхнее течение которой называется Альбах (Aalbach). Она протекает в земле Шлезвиг-Гольштейн и впадает в Балтийское море в районе залива Травемюнде. · Логическая связка: Таким образом, в самом сердце земли варинов мы имеем не только этноним (варины), но и топоним (Руса). Это позволяет вывести гипотетическую, но чрезвычайно убедительную формулу: дружина, базировавшаяся в устье этой реки, могла получить двойное определение — «варины с реки Руса».
2. Эволюция термина и забвение его истоков
Именно из такой формулы и мог родиться летописный термин «варяги-русь».
· Конкретика IX века: Изначально это было название конкретной военно-торговой корпорации — союза варинов и их соседей (ободритов, лютичей, скандинавов), контролировавших район реки Руса. · Расширение значения: С течением времени, по мере того как выходцы из этого региона активно действовали на торговых путях, слово «варяг» (от «варин») стало нарицательным, профессионимом, обозначавшим любого наёмника или морехода с Южной Балтики. · Позиция летописца Нестора (XII век): К моменту написания «Повести временных лет» прошло около 250 лет с момента призвания Рюрика. Исходная, узкая географическая привязка термина «русь» к реке Руса была давно забыта. Для Нестора «русь» — это уже самоназвание его народа и государства. Сталкиваясь в древних документах или преданиях с устойчивым сочетанием «варяги-русь», он уже не понимал его первоначального смысла. Он знал, что «русь» и «варяги» как-то связаны, и сохранил эту связку, пытаясь вписать её в свою картину мира: мол, «русь» — это одно из варяжских племён.
3. Важное уточнение: Заимствование имён и культурный синтез
В критике гипотезы часто звучит контраргумент: имена первых князей — Олег (Хельги), Игорь (Ингварр), Ольга (Хельга) — имеют скандинавское происхождение. Однако этот факт не опровергает «ободритскую» версию, а лишь усложняет картину.
· Славянизированная знать Южной Балтики, находясь в теснейшем контакте со скандинавским миром, могла перенимать у него престижные имена и элементы культуры как символ статуса, ровно так же, как русская аристократия XVIII века перенимала французские имена и манеры. · Яркая аналогия: Имена Иван (от евр. Иоханан) и Мария (от евр. Мирьям) имеют неславянское, библейское происхождение. Но их массовое заимствование никак не свидетельствует о том, что иудеи правили Русью. Это говорит лишь о мощном культурном и религиозном влиянии. · Вывод: Наличие скандинавских имён у династии, вероятно, славянского происхождения, является не доказательством её скандинавской сути, а свидетельством сложного культурного синтеза в среде балтийской элиты IX-X веков, где славянские, скандинавские и финские элементы свободно смешивались.
Таким образом, дополнение данных о реке Руса и учёт механизмов культурных заимствований делает «ободритскую гипотезу» целостной, непротиворечивой и способной ответить на все ключевые критические вызовы.
Новая жизнь старых страстей, или Румынский бизнес-триллер
Мало кто знает, что злодей-латиноамериканец Педро Зурита, тот самый, что получил своё от старика Бальтазара, вовсе не отправился на тот свет. Нет! Он выжил, закалённый ненавистью и, видимо, невероятно крепкой конституцией. Но тропики стали ему ненавистны. Он перебрался в Европу, в загадочную Румынию, где тени Дракулы смешиваются с призраками даков и римлян. Там он переродился, сменив имя на куда более прозаическое — Григ. И стал успешным бизнесменом. Каким бизнесом он занялся? Лесопилка? Импорт оливкового масла? Скупка замков? История умалчивает. Но явно чем-то, что позволяло носить дорогие пальто и смотреть на мир с холодным высокомерием.
Судьба, впрочем, не отпускает своих героев так просто. Гуттиэре, его бывшая страсть, супруга и причина всех бед, тоже волей случая оказалась в Румынии. Теперь её звали Мона. И вот они встретились среди бухарестских улочек — два призрака из другой жизни и другого континента.
Их союз возродился, но в уродливой, деловой форме. Мона стала содержанкой Грига и капризной светской львицей — странный гибрид, в котором ностальгия по чему-то утраченному смешалась с жаждой роскоши. Она обесцветила волосы до платинового блонда, сменила простые платья на кричащие дизайнерские наряды и скупала элитные украшения, пытаясь заполнить пустоту внутри.
Но сердце её, как и прежде, принадлежало другому мужчине. Она так и не полюбила Грига, в душе всё ещё вспоминая Ихтиандра — того, кто уплыл в океанскую пучину, оставив её на берегу с разбитым сердцем.
И, словно в отместку судьбе и своему покровителю, Мона искала утешения на стороне. Её новым увлечением стал, как ни парадоксально, полная противоположность Григу — нищий учитель астрономии Марин Мирою из захолустного городка. Зато вместо бриллиантов он дарил ей звёзды. Вместо толстого кошелька — рассказы о далёких галактиках. И в этой странной связи было больше страсти и правды, чем во всей её позолоченной жизни с Григом.
Так и живут они в Румынии — бизнесмен-злодей, несчастная львица и романтик-астроном. История, начавшаяся с ножа и любви под водой, получила своё абсурдное, но совершенно завораживающее продолжение.
«Невинная оговорка, или Как огурец стал главным героем эфира»
Телевизионный эфир — это всегда лотерея. Можно подготовиться к вопросам, отрепетировать ответы, но нельзя предугадать, как одно случайное слово вызовет бурю ассоциаций в умах миллионов. Именно это произошло в программе «Кто хочет стать миллионером?», когда за столом встретились поэтесса Лариса Рубальская, актёр Марат Башаров и ведущая Юлианна Караулова.
Прозвучал вопрос о Празднике огурца. Варианты ответов: Ярославль, Суздаль, Иваново, Кострома. Обсуждение пошло по стандартной колее — перебор городов, поиск логических связей. И тут Лариса Алексеевна, женщина глубоко порядочная и абсолютно далёкая от двусмысленностей, машинально бросила фразу:
— Вот Суздаль или Кострома, на мой взгляд, подходят. А Иваново — город невест, зачем там огурцы?
Она не вкладывала в эти слова никакого скрытого смысла. Для неё «город невест» был просто официальным статусом, туристическим брендом — как «город Золотого Кольца» или «Родина первого космонавта». А огурец был просто огурцом — хрустящим, зелёным и не более того. Её мысль была простой: «В Иваново ткут ситцы, а не солят овощи».
Но телевидение — это эхо, которое многократно усиливает любое слово. Стоило ей это произнести, как в студии повисла лёгкая пауза. Юлианна Караулова, как опытная ведущая, лишь загадочно улыбнулась — она поняла, как этот комментарий может быть воспринят зрителями. Марат Башаров, вероятно, едва сдержал смех. А страна уже замерла у экранов, оценивая неожиданный подтекст.
В этом и есть магия живого эфира: даже невинная фраза может стать сюжетом для обсуждений. Лариса Рубальская, сама того не желая, на секунду превратила кулинарный вопрос в повод для улыбок. Не потому, что она сказала что-то неприличное — а потому, что зрители услышали в этом намёк.
Правильный ответ — Суздаль — быстро восстановил серьёзность. Но момент уже стал частью истории шоу. Теперь каждый раз, когда речь зайдёт о праздниках огурца или городах невест, кто-то обязательно вспомнит эту фразу и улыбнётся.
Так что мораль проста: на телевидении даже овощи могут стать героями шуток. Главное — произносить их с лёгкостью Ларисы Рубальской. И тогда даже невинный огурец 🥒 на мгновение покажется… немножко больше, чем просто овощем.
Этот случай напоминает, что даже в невинных вопросах кроется второе дно. Ведь если в Городе невест вдруг объявится Праздник огурца, это будет уже не кулинарный фестиваль, а мероприятие с очень личным подтекстом.😉
P.S. Говорят, после этого эфира властям Иваново пришло анонимное предложение учредить праздник, подобный суздальскому, но называть его «День огуречной благодарности». Но Город невест решил остаться верен традициям — и своим ситцам.
Соревнование титанов, или Стриптиз с трагическим финалом
В ресторане «Карты, кэш и пять стволов», где по вечерам пахло дорогими сигарами, жареным миндалем и деньгами, царило необычное оживление. На сцене, освещённой прожекторами, стоял щегольской конферансье в смокинге и с микрофоном, объявивший о начале «Вечера виртуозной стрельбы». В зале, за столиками, уставленными хрустальными бокалами, собралась изысканная публика и сами виртуозы — стрелки международного класса.
«Итак, джентльмены, начинаем с классики!» — возвестил конферансье, и его помощник подбросил в воздух сочную спелую сливу. Раздался единственный, хлёсткий выстрел. Слива превратилась в облачко пыли. «Герхард Шмальц,Германия!» — отчеканил седой герр, не вставая со стула и убирая в кобуру изящный «Вальтер».
«Браво! Следующая цель — грецкий орех!» Англичанин Джон Кайф,невозмутимый как скала, снял с плеча штучный «Энфилд». Грохот эхом прокатился по залу, и от ореха осталась лишь горстка скорлупы. «Джон Кайф,Британия. Профессионал».
«Превосходно! А теперь — фундук!» Американец Джеймс Смит,щёлкнув жвачкой, выхватил из-под мышки револьвер «Кольт». Грохот, вспышка — и фундук был стёрт с лица земли. «Джеймс Смит,Штаты. Профессионал», — бросил он, как будто подписывал контракт.
«Усложняем задачу! Муха!» На "арену" выпустили нахальную муху.Она жужжала, описывая круги, пока итальянец Риккардо Монтеверди с сицилийским бесстрашием не вскинул пистолет. Выстрел — и назойливое жужжание оборвалось. «Риккардо Монтеверди,Италия. Профессионал».
«А теперь — комар!» — с вызовом произнёс конферансье. Крошечное насекомое,едва слышно звеня, принялось летать под потолком. Русский стрелок Кандыба, до этого мирно пивший водку, метким выстрелом из «Макарова» установил полную тишину. «Иван Кандыба,Россия. Любитель», — скромно представился он, возвращаясь к стопке.
«И наконец, ещё один комар! Посмотрим на искусство нашего французского гостя!» Комар зазвенел.Француз Жак Моруа встал, прицелился из дуэльного пистолета и выстрелил. Раздался хлопок, но высокое «ззззз» не исчезло. Оно стало лишь тоньше, пронзительнее и, казалось, наполнилось жгучим возмущением. «Но он же летает!»— воскликнул конферансье. Жак с достоинством опустил оружие. «Летает и будет летать!— философски изрёк он. — А вот любить — никогда!»
Зал взорвался смехом и аплодисментами. Но вечер на этом не закончился.
«А теперь, джентльмены, финал — стрельба по самой сложной и прекрасной цели!» — объявил конферансье, и на сцену вышла танцовщица в вечернем платье с двумя бретельками.
Первый выстрел англичанина Кайфа сорвал левую бретельку, не задев кожу. «Джон Кайф,Британия. Профессионал».
Выстрел немца Шмальца сразил правую бретельку. Платье шелковым облаком сползло на пол. Девушка продолжала танцевать в изящном нижнем белье под восхищённый гул зала.
Американец Смит лишил её лифчика. «Джеймс Смит,США. Профессионал».
Француз Моруа и итальянец Монтеверди филигранными выстрелами справились с «последним треугольником». «Жак Моруа,Франция, Риккардо Монтеверди, Италия. Профессионалы».
Девушка танцевала, и на ней сверкало лишь тонкое колье. Выстрел Кандыбы перебил застёжку, и украшение упало. «Иван Кандыба, Россия. Любитель».
И в этот миг, когда зал расслабился и ожидал объявления конферансье об окончании шоу, раздался оглушительный, утробный грохот, от которого задребезжали хрустальные люстры. Танцовщица, как подкошенная, рухнула на сцену.
Из-за дальнего стола поднялся коренастый мужчина лет пятидесяти с чубом, в вышиванке и с дымящимся дробовиком. Он сплюнул сквозь усы и хрипло провозгласил:
«Мыкола Поросюк, Полтавщина. Любитель...»
В наступившей гробовой тишине был слышен лишь возмущенный звон оскоплённого комара. Абсурд восторжествовал. Профессионализм пал перед простой народной любовью к картечи.
Многие, наверное, знают значение библейского глагола "познать"? А в Польше есть целый город с названием Познань. По- видимому, город получил название от личного имени Познан ("тот, кого познали", "познанный"). Какое-то странное имя... В Познани раз в пять лет проходит музыкальный Всепольский конкурс альтистов имени Яна Раковского. Ещё в Познани есть публичная библиотека Рачинских. У меня всё.
«Энтеролиз для Музы, или Тайное искусство актёров Современника»
В театральной среде ходят легенды. Одну из самых пикантных и гениально-абсурдных рассказывал известный режиссёр Роман Виктюк, чья память была сундуком с сокровищами театрального закулисья.
Дело происходило в легендарном «Современнике» начала 1970-х. Эпоха дыхания оттепели, гениальных премьер и железной руки его лидера — великого Олега Ефремова. Театр был храмом, а Ефремов — его строгим и вдохновенным жрецом. Но даже в храме находятся те, кто готов молиться и… немного грешить.
Среди служителей Мельпомены был один выдающийся актёр — назовём его Б. Его позже знала вся страна по фильмам Рязанова и Шукшина. Харизматичный, мощный, обаятельный. Но с одной слабостью — неистребимой страстью к «употреблению». В те годы это было, увы, почти нормой. «А кто не пьёт? Нет, ты скажи!» — как говаривал герой Броневого из «Покровских ворот».
Ефремов, человек дисциплины и высочайших требований, объявил в театре сухой закон. Но где запрет, там и хитрость. Б. быстро нашёл себе сообщника — коллегу В. Вместе они составляли идеальный дуэт: талантливые, весёлые и неизлечимо жаждущие обмануть систему.
Сначала они пили традиционно — из стаканов, в укромных уголках за кулисами. Ефремов ловил их, громил, грозил увольнением. На время это помогало — грешники затихали, как школьники после грозной взбучки.
Но однажды Олег Николаевич снова заметил знакомые признаки: туман в глазах, лёгкую нетвёрдость походки, ту самую творческую расслабленность, что бывает только от «принятого на грудь». Он подошёл ближе, приготовившись к разоблачительной речи… и отступил в полном недоумении.
От них не пахло! Ни единым пАром от дыхания. Чистые, как младенцы. Но глаза — стеклянные, походка — ватная. Ефремов метался, но ничего не мог доказать. Словно его водили за нос сами законы физиологии.
Разгадка оказалась до гениальности проста и до безумия рискованна. Актёры, доведённые до отчаяния сухим законом, нашли нетривиальный выход. Они ставили себе клизмы с водкой.
Это был коктейль из отчаяния, юмора и своеобразного гения. Способ обмануть не только бдительность режиссёра, но и собственный организм. Эффект был — а следов нет.
Узнав об этом, Ефремов, по легенде, не то чтобы рассвирепел, а… зауважал. Ярость сменилась невероятным изумлением. Как можно было уволить таких изобретательных, таких преданных (пусть и в своём роде) искусству людей? Они же не просто пили — они творили процесс!
Говорят, после этого история замялась. Возможно, Ефремов сдался, признав их победу. Или просто понял, что гениальность — она разная. Иногда — с душком спирта, но абсолютно без запаха.
Эта история стала театральной притчей. О том, что настоящий актёр всегда входит в роль. Даже если для этого нужно применить нестандартный метод. И о том, что русский театр — это не только «Чайка» и триста лет традиций, но и триста грамм водки, введённых туда, куда не ступала нога критиков.
